Шалом! Ты прав, то, что я писал последний раз, нуждается в важном уточнении. То есть, когда Моше Мендельсон, а за ним Карл Маркс, а за ним Герцль, то есть каждый из них по очереди, решал, что то, что он предлагает (то есть ассимиляция, или потом коммунизм, или потом сионизм), уничтожит антисемитизм как явление, это оказывалось неверно, и это то, о чем я писал. Но для части евреев, точнее для отдельных евреев, и даже большого их числа, это таки становилось решением проблемы, пусть и на личном уровне. Притом причудливым образом: иногда с задержкой, то есть не в первом или даже не во втором поколении (у выкрестов и марранов), а иногда наоборот, как в случае коммунизма. Моя любимая школьная учительница математики, Анна Абрамовна Погорельская, говорила, что в 20-е и в начале 30-х годов, по крайней мере в ее окружении, можно было почти забыть, что ты еврей; и даже в общежитии института, где она училась, студенты-евреи перекрикивались с этажа на этаж на идиш, громко называли друг друга еврейскими именами — и не боялись! Боялись тогда — антисемиты! Восстановление антисемитизма, притом быстрое, началось в войну — в этом вражеская пропаганда имела полный успех! “Иван воюет в окопе — Абрам торгует в коопе!” (То есть в кооперативе). И после войны он только усиливался, дошло даже до “дела врачей”, которое угрожало всем евреям высылкой в Сибирь, на гибель, — но, слава Богу, дело это оборвалось со смертью Сталина в Пурим 1953 года — это вообще особая история. Стало легче на время — но очень скоро пошла “борьба против сионизма” — государственный антисемитизм: “израильские агрессоры”, “тель-авивские ястребы” — ястребиные огромные носы на карикатурах во всех газетах, и вдобавок к ним свои, советские проходимцы и жулики с еврейскими фамилиями и именами… Скучно не было. Ну, а государство Израиль сразу при своем создании попало в “теплую компанию друзей-соседей” и в первые 19 лет, до Шестидневной войны, со своей крохотной территорией висело на волоске. “Границы Освенцима” — даже не гетто границы, а именно Освенцима, и назвал их так не правый деятель, а самый левый (М. Даян, кажется. Правда, не в наше время, а тогда, когда еще свежи были в памяти опасность и страх, сопровождавшие жизнь в тех границах). Итак, вместо решения проблемы антисемитизма с созданием государства Израиль родилась его новая форма — антисионизм — советский, арабский, европейский… Но для отдельного еврея, многих отдельных евреев, конечно, есть решение, возможность уйти, и всегда уходили, когда больше, когда меньше, еще со времен древних греков, а наверное и раньше!
А вообще, похоже, дело обстоит так, что евреи придумывают все новые средства от антисемитизма, — а он меняет форму и приспосабливается, как микробы к новым антибиотикам! Когда-то он имел форму религиозную, и еврею, чтобы его не убили, достаточно было креститься (1); а когда многие стали нерелигиозными, и евреи и гои, он принял форму ненависти к еврею как биологическому существу, и никому не интересна его вера, и не спасает его уже никакая перемена веры и вообще уже ничего не спасает (как при Гитлере)… И с созданием еврейского государства — соответственно — “особое любовное отношение” к нему!
Ну вот, опять уже так поздно! Пока!

(1) Кстати, крещение помогало только чтобы не убили, а от ненависти не спасало; в Испании ненавидели марранов, а в России — выкрестов. Поговорки были:
“Еврей крещёный — как вор прощённый, как конь лечёный”, или: “Еврей меняет веру, как цыган кобылу”, и т. п.